Аж дыхание перехватило, пока читала. Небо, храни неудавшихся и смешливых, пьяных и трезвых. Ты просто храни всегда. Небо, храни их рассказы, леса, заливы. Небо, люби их поселки и города. Предпочитающих кофе, жующих собу. Тех, чьи сердца мягче пуха. И чьи — гранит. Знавших тебя, неузнавших тебя. Особо, небо, пожалуйста, кукольников храни.
Им, умножая дела, не пристало злиться. От безнадёги печалиться не с руки. Кукольник Ганс — он художник — рисует лица, шьёт из парчи саквояжи и сюртуки. Уши коварному гоблину, хвост русалке. Сам выбирает оттенки, фасон, тесьму. Как беззащитны игрушки, бессильны, жалки. Как же их боязно в мир выпускать ему. А возвращается ночь, темнотой слепая, тише в домах начинают ходить часы, кукольник Ганс замечательно засыпает. Как и сосед, и соседская дочь, и сын.
Белым ребром обнажается острый угол старого дома, а черепом — круглый куст.
В этот момент оживают отряды кукол. Горе — мы справимся, смерть — на один укус. С полок спускаются на пол. Звенит посуда. Древних шумеров зовёт звездочёт-халдей. Небо, держи осторожных и безрассудных, раз ты поверило в ангелов и в людей. С гневным шипением прочь отползают тени. Воет на пристани плюшевый клан волчат. Стонет сундук в нафталиновой богадельне: ох, доиграются, точно разоблачат.
Небо, терпи нас, неправильных и немудрых. Сетует шут, что почти растерял завод. Небо, любуйся, как город встречает утро, словно бы ночью и не было ничего.
Арт: Анна Волокитина
#svirel_poetry
